А. П. Пирагис. От нагана до компьютера. История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX) - Часть II. 25 лет в цвете маренго. Воспоминания полковника милиции в отставке (1971–1996). Глава V. Опять бумажная душа
Содержание материала
А. П. Пирагис. От нагана до компьютера. История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX)
Часть II. 25 лет в цвете маренго. Воспоминания полковника милиции в отставке (1971–1996)
Глава V. Опять бумажная душа
Ожидание перемен свершилось. В ноябре 1988 года административное деление ПетропавловскаКамчатского на два района было ликвидировано. Ленинский и Октябрьский РОВД завершали год и тоже ликвидировались. В городе создавался Петропавловский ГОВД.
Пока ходили всякие домыслы о структуре ГОВД и его руководителях, наш начальник Н. Ф. Кириченко с нескрываемой радостью и желанием перешел работать заместителем начальника отдела исправительно-трудовых учреждений.
В конце декабря многое прояснилось. Официально не объявлялось, кто будет начальником ГОВД, но все знали, что В. Г. Копейкин.
К нему я и подошел, когда он осматривал здание Ленинского РОВД и примерял, какие и где разместить службы будущего горотдела. Спросил о своей судьбе, где будет мое место через несколько дней, и он сказал, что я буду одним из замов.
Почему-то я поверил ему и с таким щепетильным вопросом, как поиск должности, больше ни к кому не обращался. А зря.
4 или 6 января 1989 года появился приказ о создании Петропавловского ГОВД, его штатах и назначениях. Моей фамилии там не оказалось.
Шок — это по-нашему. Именно его я испытал, прочитав приказ. (Против моего назначения был В. А. Косарев.) Со мной никто из руководства УВД не поговорил — ни до реорганизации, ни после. Как будто не было более четырех лет работы заместителем по службе (считай, все милицейские службы, что на улице) второго в области отдела по территории обслуживания и количеству личного состава. В такой ситуации меня охватила не паника, а растерянность из-за безразличия к моей судьбе. И вообще приходили мысли о никчемности дальнейшей службы. Жаль стало себя, затраченных лет в милиции, а их уже набралось более 17. Ведь нормальной, человеческой жизни не было. Служба, служба, служба — семья не видела ни мужа, ни отца. В несколько январских дней многое думалось объективно и жестко. Я попал в жернова системы. Винтик, о котором забыли, даже те, кто по своему служебному положению и своим обязанностям должен был вспомнить. Потом я неоднократно столкнулся с таким подходом. Однако уйти из органов внутренних дел не решился, хотя готов был сделать такой шаг. Но не сделал. Победил милицейский профессионализм — жаль его было.
Пересилив себя, пришел к своему куратору — заместителю начальника УВД А. С. Петренко. Человек спокойный, рассудительный и по природе дипломат, он выслушал меня и ответа сразу не дал. На следующий день состоялся более детальный разговор о сложившейся со мной ситуации. Из него понял, что обо мне как о руководителе любого звена в Петропавловском ГОВД речь не шла и никаких вариантов не прорабатывалось. Петренко предложил должность начальника отделения в УВД, которая еще не была занята и, как я знал, в будущем должна быть сокращена. Поблагодарив за «предложение», я отказался и спросил о должности заместителя начальника отдела охраны общественного порядка, которая стала вакантной у полковника милиции А. П. Гвоздева (его заместитель И. Ю. Данкулинец стал одним из замов начальника Петропавловского ГОВД). И сам поразился своей наглости. Но терять уже было нечего.
С ответом произошла заминка, но я опять настойчиво попросил пояснить, в чем загвоздка.
— Только конфиденциально, — попросил Петренко. — Эта должность для Н. А. Кучерявых.
Мне пришлось промолчать и уйти из кабинета, чтобы в ближайшее время не заходить туда, пока не попросят.
К тому времени для большинства сотрудников УВД стало ясно, что Н. А. Кучерявых понравился В. А. Косареву. И действия Косарева были адекватны этому. В такой ситуации вопросов не задают.
Дни шли, обо мне не вспоминали. Меня вывели за штаты. Однако хотелось скорее определиться с работой и исполнять конкретные обязанности, которые возложат. Но их не торопились мне вручать. Настроение стало паршивым. Никчемность выводила из себя, и чувство «винтика» не проходило. Обидно, что твой опыт, накопленный за годы службы, оказался невостребованным.
Опять пошел в УВД — серое громадное здание у Камчаткоммунпроекта. На этот раз направился к заместителю начальника отдела кадров УВД А. В. Карташову.
Вопрос ему задал прямой:
— Что мне предложите?
— Ничего, — ответил он. И потом: — Мы думаем, что вы уйдете на пенсию по возрасту, ведь вам 50 лет?
— Пока 43, — ответил я.
Ответ вогнал Александра Валерьевича в краску. Он краснел, а я думал о нашем руководстве: хотя бы личное дело полистали!
Разговор с Карташовым закончился. Что было взять с человека, проработавшего в милиции менее года? Больше обращаться в УВД я не собирался.
Говорят, что снаряд дважды в одну воронку не попадает. В моей милицейской службе это правило отказало. Второй раз с 1983 года в критической ситуации, когда ликвидировались мои должности, меня «подобрали» руководители организационно-инспекторского отдела УВД.
В 20-х числах января 1989 года домой позвонил начальник отдела Василий Леонтьевич Гусак:
— Старшим инспектором пойдешь? Если согласен, завтра выходи на работу.
Так через 11 лет вновь стал инспектором и ощутил некоторые удобства, о которых практически забыл. К ним относятся: начало рабочего дня — в 9.00 и конец — в 18.15; отвечаешь только за себя и за порученное тебе дело. Первые дни блаженствовал. Отдыхал. Но не проходило чувство никчемности, оно обострялось мягким режимом и ритмом работы: ни принятия сиюминутных решений, ни совещаний, ни коллегий. Все-таки ритм работы в райотделе был напряженным.
Январь 1989 года сложным не был, но невольно пришлось познакомиться более близко с начальником УВД В. А. Косаревым. Случилось это на совещании по подведению итогов работы оргинспекторского отдела УВД за 1988 год.
Когда отчитались о выполнении своих функций все сотрудники, В. А. Косарев неожиданно спросил:
— А что скажет вновь назначенный сотрудник по проблемам борьбы с преступностью? — и обернулся ко мне.
Совещание проходило в его кабинете. Поднялся, как положено, и высказал свое мнение о роли управленческого аппарата и его влиянии на положение дел в низовых подразделениях милиции, о том, что документы аналитического характера и часто иного содержания до исполнителя не доходят, а крутятся только вокруг чиновников областного масштаба.
Говорить об этом было легко: прошел только месяц после РОВД, помнил каждую бумажку из УВД.
Соглашаясь со мной и кивая, Косарев огорошил:
— А мне докладывали, что вы не способны. Сейчас я иного мнения.
Опешив от такого заявления, я ответил, что, мол, пусть это останется на совести тех, кто докладывал.
После таких характеристик чувствуешь себя оплеванным. Докладывающие, или закладывающие, не перевелись. И опять подумал о руководителях, их стиле работы. Пользуются услугами «доброжелателей».
Далее события развивались следующим образом. Через начальника отдела Косарев поручил мне подготовить тезисы статьи для газеты «Камчатская правда» о проблемах борьбы с преступностью и принимаемых мерах УВД в данном направлении. Два дня мучился над планом статьи и в конце концов решил обратиться к Косареву с вопросником: что хотелось бы ему увидеть на страницах печати?
В. Л. Гусак удивился такой постановке вопроса и пытался меня убедить, что нужны только тезисы и нет надобности разговаривать с начальником. Однако пришлось сказать, что в «испорченный телефон» играть не собираюсь. Добро на такую встречу получил.
И вновь я в кабинете начальника УВД. Косарев был в гражданской одежде и разговаривал, вольно сидя в кресле. Беседа длилась недолго. Мои заготовки плана были одобрены, с внесением незначительных дополнений.
На тезисы было дано 10 дней. Показать свою некомпетентность и неумение готовить документы не хотелось, поэтому трудился с полной отдачей. Изучал справки, статистику, обзоры, анализировал множество документов и с учетом своей позиции и понимания ситуации писал, писал… Получился небольшой срез состояния правопорядка в области и стоявших перед органами внутренних дел проблем.
По тому, что тезисы не вернулись ко мне с пометками и правкой, понял, что они приняты. В газете статья не появилась, но по отдельным фрагментам в различных выступлениях начальника УВД узнавал свои мысли.
Таким образом, экзамен на профессиональную пригодность к работе в организационно-инспекторском отделе УВД — вспомогательном аппарате начальника управления — я сдал. До этого мне казалось, что, работая в районном отделе, я потерял управленческие навыки и растерял чиновничий опыт.
Следующим поручением стало инспектирование учебного центра УВД в составе небольшой бригады. В феврале 1989 года учебным центром руководил В. Г. Щапов, преподавателями были Н. В. Чернобай, Е. П. Ефремов, В. Е. Волков. Выяснилось, что коллектив хороших людей по-домашнему решает по мере своих возможностей вопросы обучения личного состава строевых подразделений. Каких-либо предложений, активности и эффективности ожидать не приходилось. О положении дел было доложено, в удобоваримой форме, руководству УВД. Правда, последствия наступили через три года, но они сыграли положительную роль в возрастании роли учебного центра в подготовке уже всего личного состава органов внутренних дел области.
Коллегами по работе были А. З. Власов, А. В. Басков, И. Ю. Кулдышев, Д. И. Лутцева. Руководил отделом, как я сказал, Василий Леонтьевич Гусак. В отделе была спокойная, рабочая обстановка, ритм которой диктовался поручениями начальника и требованиями министерства. На инициативу возможности не имелось. «Шаг влево, шаг вправо» были наказуемы интенсификацией труда и напряжением, поэтому лишней инициативы не проявлялось.
Казалось, что период адаптации в УВД продлится долго. Но уже на втором месяце работы вернулись былые навыки и работалось легко.
В начале марта в составе бригады УВД принял участие в инспектировании Мильковского РОВД. В бригаду вошли представители всех служб управления. Набралось человек восемнадцать. Ехали на выделенном автобусе. Зимняя трасса однообразна, и только сопки украшали пейзаж своей строгой красотой. Непривычен мороз — под минус 30 градусов, хруст снега. Как только март перевалил за первую декаду, морозы спали.
Начальником Мильковского РОВД был Степан Николаевич Батуревич. Личный состав подчинялся начальнику и был управляем, отношения друг с другом — доброжелательные. Члены бригады проверили состояние дел по линиям своих служб и через неделю подготовили необходимые документы. Ворох бумаг лег на мой гостиничный стол. Предстояло писать справку по итогам инспектирования. Ожидалось прибытие на подведение итогов руководства УВД, а руководители такого ранга, как известно, выступлений себе не пишут. С подготовкой выступления справился за вечер и половину ночи.
Однако утром узнал, что на итоговом совещании докладывать о положении дел по охране правопорядка в Мильковском районе и о роли сотрудников милиции в этом процессе предстоит мне. Представитель УВД, а им был начальник политотдела В. Ф. Филинов, сидел в президиуме вместе с руководителями районного комитета КПСС и исполкома, судьей и прокурором. Итоговое совещание прошло, как было сказано, «на уровне».
Март и апрель прошли в рутинной повседневной бумажной суете: «На ваш исходящий нашим входящим…» и так далее. В основном занимался тем, что живую деятельность превращал в мертвечину чиновничьего языка и ненужных документов, бездумно дублировавших приказы и указания МВД СССР.
Перестроечные процессы шли в обществе медленно, и только в прессе и в выступлениях первых руководителей государства они делали «семимильные шаги». Милицию эти процессы почти не задевали, и она не пыталась структурно и функционально измениться. Хотя ростки свободы стали давать свои результаты. Впервые за десятилетия не партия, а группа лиц собирала народ на собрания и митинги. В Петропавловске они стали проводиться с марта 1989 года. Народ с радостью и воодушевлением, а чаще из-за любопытства шел на них. Милиция не осталась в стороне от таких массовых мероприятий. Задача перед сотрудниками стояла одна — обеспечить общественный порядок, не допустить его нарушения.
Первый большой митинг был у геологоуправления в Сероглазке. Проходил он при огромном скоплении горожан. Сложность добраться на место проведения не снизила их активности. Площадь перед зданием не вместила всех желающих, и они стояли плотной стеной на откосах. Выступления не отличались корректностью, но в них сквозило удовлетворение, что можно говорить все. Выступавшие были не из обоймы штатных ораторов. Во время своего выступления секретарь обкома КПСС П. И. Зиновьев больше оправдывался, но держался стойко, несмотря на улюлюканье толпы. Эксцессов не было. Только на следующем митинге на площади Ленина один из хулиганов кинул стеклянной баночкой из-под соуса в секретаря горкома КПСС Л. Н. Егорова (в то время Лев Николаевич занимал уже эту должность).
Постепенно люди привыкли к митингам, и массовость исчезла. Случалось, сотрудников милиции было больше, чем митинговавших.
В мае поручили готовить доклад начальнику УВД на июньской сессии областного Совета, где заслушивали УВД по борьбе с преступностью. На этот раз не спрашивал у Косарева, что вкладывать в его уста. Писал, как сам понимал ситуацию и меры по ее стабилизации. За основу брались справки ведущих отделов: уголовного розыска, следствия, ОБХСС, ГАИ и других. Доклад получился большой — 52 печатные страницы. Однако он не удовлетворил меня. Хотя и вносил свежую струю, но хотелось сделать его весомее. Поэтому несколько экземпляров по моей просьбе Гусак передал заместителям начальника УВД — Алексееву, Шелудько, Филинову, Петренко, чтобы они дополнили доклад своим видением проблемы борьбы с преступностью в области. Копии вернулись, но только с редакторскими правками, от Шелудько и Филинова. Своего мнения они не изложили.
Доклад был принят за основу и успешно прошел на сессии. Печатался в газете «Камчатская правда». Подготовка его обогатила меня, хотелось мне этого или нет.
Работая в райотделе, никак не думал, что вновь вернусь в УВД, тем более в качестве старшего инспектора. За четыре года все стало новым, и не только здание. Из руководителей УВД, кого знал до работы в РОВД, остался только А. С. Петренко. Из начальников отделов и служб — начальник отдела охраны общественного порядка А. П. Гвоздев, начальник отдела ГАИ А. А. Братчук, начальник ХОЗО А. И. Ломок и начальник связи В. А. Ярош. Должность старшего инспектора по своему низкому рангу не предусматривала делового общения с руководством УВД и начальниками отделов управления. Поэтому не присутствовал на совещаниях, коллегиях и оперативках, но у меня были глаза и уши. Однако познать и увидеть скрытые пружины, приводившие в движение чиновничий механизм УВД, не удавалось. Я и не стремился к этому, достаточно, хватило впечатлений от райотдела.
В конце мая получил отпуск. Еще не знал, что после него в оргинспекторский отдел уже не вернусь.
А. П. Пирагис. "От нагана до компьютера.
История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX)"
(Петропавловск-Камчатский, 2005)