www.piragis.ru — Камчатка, Петропавловск-Камчатский

А. П. Пирагис. От нагана до компьютера. История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX) - Часть II. 25 лет в цвете маренго. Воспоминания полковника милиции в отставке (1971–1996). Глава I. Политрабочий

Содержание материала

А. П. Пирагис. От нагана до компьютера. История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX)

Часть II. 25 лет в цвете маренго. Воспоминания полковника милиции в отставке (1971–1996)

Глава I. Политрабочий

Когда впервые вышел на улицу в милицейской форме, то казалось, все смотрят на меня и оценивают: как одет, как шагаю — и ждут, что скажу. Что-то вдруг случилось со мной — стал скованным, напряженным. Чистым болваном. Скверно, но факт.

Был 1971 год. Весна.

На работу в милицию меня приняли из-за того, что я как внештатник писал в газеты информационные заметки, корреспонденции, очерки. Управлению внутренних дел нужен был сотрудник, пишущий о милиции.

Начальник отдела кадров Владимир Владимирович Ильинский долго рассматривал вырезки моих публикаций в газетах. Потом неожиданно повел к начальнику УВД Гаю Владимировичу Дарузе.

Тот тоже их посмотрел и вместо слова «оформляйте» сказал:

— Молодежь нам нужна.

Мне же через два месяца — 25.

«Провокатором», подтолкнувшим меня пойти в милицию, была Галина Константиновна Прохорова. Раньше мы работали в одном учреждении. Как-то встретились на улице. Разговорились. Она уже год работала в УВД в отделе политико-воспитательной работы.

— Нам в отдел нужен умеющий писать, может, ты пойдешь?

До этого разговора о милиции вообще не думал. А тут… Подтолкнуло то, что учился на третьем курсе Всесоюзного юридического заочного института.

В документах на представление меня к первичному милицейскому званию кадровики, не мудрствуя лукаво, написали — «младший лейтенант»:

— Мы начинали младшими лейтенантами…

В 1971 году это звание я получил дважды. В первый раз — в Вооруженных силах, причем нежданно-негаданно: отслужил три года в дивизионе тактических ракет рядовым, а через три года после демобилизации, без каких-либо курсов, нате — младший лейтенант запаса.

 

Должность моя невеликая — инструктор отдела политико-воспитательной работы — ОПВР. «Пришли, выспались, разошлись», — шутили милицейские остряки.

Это не так. На службе дел хватало всем. Доставалось и политработникам, особенно в праздники, тем более в милицейские. 10 ноября 1971 года, в День милиции, я привез из роддома жену с первенцем. Начальник УВД Г. В. Дарузе не разрешил мне задержаться дома ни на минуту:

— Кто будет праздник обеспечивать?

Сколько пролила жена слез, мне неизвестно, но думаю, много. Так я впервые столкнулся с системой грубого принуждения в милиции.

Работа в отделе нравилась. Приходилось много фотографировать. Заседания коллегий и активов, собрания, слеты и так далее. Затем сам оформлял стенды, витрины, стенгазеты. Как любили тогда фотографироваться! Людям приятно видеть себя на фотографии, а если она еще на всеобщем обозрении, тем более. Эту маленькую человеческую слабость эксплуатировал в полной мере.

Печатал фотографии у экспертов-криминалистов (поэтому долгое время сотрудники УВД считали, что я работаю экспертом). Здесь познакомился с В. Я. Ющенко, Н. Ф. Романовым, Е. И. Уралевым, Г. С. Бутучелом.

Бутучел был единственным в УВД сотрудником милиции, носившим усы и шикарную бороду. Однажды он бороду сбрил. Его увидел начальник УВД (не помню, кто был тогда — Дарузе или Соколов) и сказал:

— Немедленно отрасти бороду! С бородой тебе лучше.

Младший лейтенант милиции — как молодой солдат в армии при дедовщине. На ближайший рейд, патрулирование по городу, которые всегда проводились вечером или ночью, направляли, конечно, младшего по званию. Именно им я и был.

В такие акции близко познакомился с участковым инспектором милиции Петропавловского ГОВД Валентином Николаевичем Долженко. Он обслуживал участок от 4-го до 6-го километра. Тридцатилетний лейтенант милиции не без гордости показывал свое «хозяйство»: притоны, подвалы, в которых ночуют бичи, и так далее. Чем же похвалиться участковому?

Как-то мы несколько дней караулили рецидивиста у двери, а он давно уже пользовался окном, как дверью… Из темных подвалов мы «брали» десятки бичей и ночью вели их (гуськом, руки за голову) во второе отделение милиции. Оно находилось в полуподвальном помещении жилого дома за ЦУМом. В отделении часто попадали в дежурство Бронислава Чайковского. Он начинал ворчать, ведь ему потом приходилось каждого оформлять и отправлять в приемник-распределитель. Доставленный народ не имел каких-либо документов, в основном это были спившиеся сезонники.

Запомнился эпизод.

— Шапки долой! — приказал дежурный.

Все сняли.

Не успел Бронислав отойти от «публики», как завопил:

— Шапки на голову!

По его кителю ползало уже около десятка вшей.

Приходилось «закрывать» вечером рестораны, то есть присутствовать при их закрытии. Как всегда, после закрытия — пьяные драки, крики пьяных женщин. Обеспечивали порядок. От 4-го до 6-го километра таких «пьяных» заведений было четыре: на 4-м километре — столовая № 7 (в народе — «Мавзолей»), кафе «Северянка»; на 5-м­ километре — ресторан «Космос» (сейчас там магазин «Камчадалочка»); на 6-м километре — столовая за ЦУМом (прозвище — «Хохотун»).

С тех пор муторно становится от песни «Казачок» — шлягера тех лет — и от ресторанов.

После дежурств, чтобы ночью не будить жену и соседей по бараку (входная дверь была общей), иногда приходилось пользоваться вместо двери окном, как тот рецидивист.

Частенько пьяниц и хулиганов увозил в дежурную часть и медвытрезвитель милиционер-водитель В. Г. Колупаев, пожилой уже человек. Его «воронок» был тоже преклонного возраста, нередко ломался. Колупаев ремонтировал его сам.

В начале 1970-х годов медвытрезвитель находился в здании бани между Театральной площадью и улицей Советской, на территории нынешней областной администрации. Заведовал им И. А. Лукашук, который умудрялся раздеть «клиента» за 15 секунд.

 

Одной из моих служебных задач была, конечно, популяризация деятельности работы камчатской милиции. В выборе темы, сюжета, а также героев своих публикаций я был свободен. Никаких рекомендаций, направлений и какого-либо давления ни с чьей стороны не было. Через прессу, радио и телевидение, как мог, информировал жителей Камчатки о событиях в милиции, рассказывал о ее сотрудниках и службах. В газетах «Камчатская правда» и «Камчатский комсомолец» за 1971–1973 годы опубликовал более сорока заметок, корреспонденций, зарисовок, очерков и десятки фотографий. Моими героями были рядовые милиционеры, следователи, инспектора уголовного розыска, криминалисты, работники ГАИ и другие. С каждым из них приходилось работать во время рейдов, при патрулировании. Это были милиционеры А. Ф. Суслов, И. Юрченко, М. Белов, Р. Гогишвили; сотрудники Госавтоинспекции К. А. Лоншаков, Г. Жуков, А. И. Бугаев; следователи А. Ермак, В. Тихонов; инспектора уголовного розыска М. Маркелов, А. Козмава, П. Бадюнов.

Рассказ об инспекторе уголовного розыска П. Бадюнове был напечатан в «Камчатской правде» в сентябре 1973 года под заголовком: «Лейтенант Павел Бадюнов». Вызывает меня Г. В. Дарузе и говорит:

— Написано неплохо, но почему в заголовке нет слова «милиции»? Надо было: «Лейтенант милиции Павел Бадюнов», а то подумают про лейтенанта Вооруженных сил.

Сказал ему, что в заголовок это слово не вместилось.

Встречаясь с героями своих публикаций, одновременно знакомился и со многими другими сотрудниками милиции. При подготовке материала о молодом следователе Анне Ермак ближе узнал начальника следственного отделения Петропавловского ГОВД В. П. Слободяника, следователей В. А. Николаеву, М. И. Ефименко, Н. А. Макарову. Нина Александровна Макарова воевала на фронтах Великой Отечественной войны стрелком-радистом на бомбардировщике.

В редакции «Камчатской правды» материалы сдавал в отдел информации, где работали М. М. Соколинская и Н. Н. Селиванова. Редактор Н. Г. Канищев ворчал, что своими частыми публикациями я делаю областную газету милицейской. А в «Камчатском комсомольце» еще до службы в милиции сотрудничал с журналистом Ольгой Космыниной и теперь продолжил работать с ней. На областном радио совместно с журналистами Раисой Томиловой и Ириной Редькиной готовил ежемесячный радиожурнал «Человек, общество, закон», с Галиной Васильевой в музыкальной редакции радио — праздничные концерты в милицейские праздники.

Летом 1971 года от срыва очередного радиожурнала, посвященного проблемам преступности среди несовершеннолетних, спас А. Н. Козмава. Случилось так, что инспектора детских комнат милиции, с которыми я договаривался о записи передачи, вдруг испугались микрофона и сбежали от меня. Их служебный кабинет был в доме на улице Советской. Завтра передача, а я ничего не сделал… Заглянул в соседний кабинет. У окошка за небольшим столиком сидел сухощавый, небольшой, средних лет мужчина с маленькими усиками.

— Вы кто? — спросил я.

— Козмава.

Я уже слышал о нем и даже помнил его имя и отчество, но в лицо не знал.

— Александр Нестерович, спасайте!

Я представился и рассказал, что мне нужно. Экспромтом старший инспектор уголовного розыска по делам несовершеннолетних Петропавловского ГОВД А. Н. Козмава наговорил мне на пленку 20 минут текста.

Потом мы с Александром Нестеровичем часто соприкасались по службе, вместе работали в одном отделе, но запомнилась вторая встреча. Она произошла в детском саду, где была совершена кража продуктов. Эксперт Борис Широких пытался найти отпечатки пальцев на разбитом стекле, а рядом задумчиво стоял А. Н. Козмава.

— Тебе интересно, что будет дальше? Приходи в горотдел.

В кабинете А. Н. Козмавы негде было повернуться. Перед столом инспектора стояли трое кривляющихся, чумазых мальчишек лет 11–12. Это и были те неизвестные, которые «посетили» детский сад. На столе лежала их «добыча»: сетка сырых яиц, банки с компотом, бутылки с соком, печенье. Козмава представил воришек по именам, знал он и их клички — Филиппок, Зеленый, Белый. Александр Нестерович вычислил «преступников» по пристрастию к сладостям. (В восьмидесятые годы я уже сталкивался с ними как с матерыми ворами.)

Материалы для телевидения готовил не так часто. Работать тогда приходилось с 16-миллиметровой кинокамерой «Красногорск», и проявка пленки была трудоемкой. Но иногда мои киносюжеты шли по камчатскому телевидению. Об одном немного подробнее.

В январе 1972 года в УВД проходила конференция «О культуре в работе». Выступали начальник УВД Г. В. Дарузе, преподаватель ВЮЗИ Л. А. Захожий, директор областного Дома народного творчества В. И. Лысенко и другие. Речь шла о высоком понимании слова «культура» и, в частности, о поведении сотрудников милиции. Заснял порядок конференции, моменты в перерыве. Получилось все нормально. При монтаже передачи ничего «криминального» не заметил. Доложил Г. В. Дарузе, что вечером в новостях она будет показана.

Вечером смотрю сам. Вдруг вижу, что в видеоряде в момент перерыва конференции один из сотрудников прямо с экрана тычет пальцем. Какая-то доля секунды. Ну, думаю, никто не заметил.

На следующий день на селекторном совещании, которое постоянно вел заместитель начальника УВД В. Ф. Вдовин, вдруг подключился начальник УВД, что делал весьма редко:

— Вчера конференция о культуре поведения была. А этот… пальцем тычет на всю Камчатку. Куль-ту-ра! Пирагис снимает, а он пальцем тычет.

Потом долго некоторые сотрудники шарахались от меня, увидев кинокамеру или фотоаппарат.

На селекторных совещаниях иногда из уст начальников разных рангов такие перлы вылетали, что не записать их было невозможно: «Потерпевший задними ногами попал под левое колесо», «Возле мясокомбината задержано семь человек на общую сумму 25 рублей», «Товарищ Ермак дисциплинированна, болеет за интересы отдела в целом».

В июле 1972 года фотографировал церемонию награждения орденами и медалями руководителей крупных предприятий и организаций. Награды получали служебные кресла высокого ранга. Главной фигурой для меня был начальник УВД Гай Владимирович Дарузе — ему вручали орден Боевого Красного Знамени. Но в кадре почему-то удался только первый секретарь обкома КПСС Дмитрий Иванович Качин.

 

На втором году службы меня поставили дежурным по УВД. Это сейчас заступает на смену целая бригада сотрудников, а тогда, в 1972 году, на сутки — офицер и милиционер. Мне повезло — моя смена была с опытным милиционером Виктором Петровичем Масалитиным. Дежурство было перед ноябрьскими праздниками. Конечно, сильно волновался: вдруг что-то не получится? Однако справился не только с потоком информации, но и с составлением рапортов и оперативных сводок.

Мое первое боевое крещение дежурным прошло с двумя ЧП. В Олюторском районе при заходе в реку Пахача перевернулся МРС. Погиб весь экипаж. Как только начальник Олюторского РОВД В. В. Царицанский по телефону сообщил об этом в УВД, я доложил начальнику управления.

Через десять минут от начальника УВД получаю «пилюлю»:

— Качин (первый секретарь обкома КПСС. — А. П.) уже несколько часов об этом знает, а вы… — дальше пошла иная лексика: — Позвони этому… — и так далее.

Звоню Царицанскому и передаю «горячий привет» от Дарузе. Оказалось, что первыми, кто доложил Качину о ЧП, были пограничники.

Только я к вечеру очухался от трагедии на реке Пахача, как поступает звонок от пожарных:

— В центре города на Петровской сопке горит подсобное помещение горнолыжной базы.

Быстро выясняю обстоятельства, сколько выехало пожарных экипажей на тушение и там ли начальник ОПО С. С. Захаров.

Едва успел это выяснить, как на пульте загорается лампочка домашнего телефона Г. В. Дарузе:

— Что там полыхает?

Докладываю, что горит.

— Посмотри, что делается, сам. Потом доложи.

Начальник УВД жил на улице Советской и хорошо видел пожар из окна.

Бросаю УВД на Масалитина — и бегом на сопку. Горит ярко. Доски сухие. Нахожу Захарова. Тот, в форме, еле на ногах стоит — пьяный. Спрашиваю о деталях, каков ущерб, нет ли пострадавших…

Вновь докладываю начальнику:

— Со слов товарища Захарова, это загорание, так как ущерба вроде нет.

В ответ:

— И здесь «химики»! Весь город смотрит пожар, а им — «загорание»!

Утром рапортую:

— Товарищ полковник, за истекшие сутки зарегистрировано 25 преступлений и происшествий, о чем доложено вам рапортом.

— Наработал 25 преступлений! Пирагиса больше дежурным не ставить!

Сутки были дурные. Обычно — 12–15 преступлений и происшествий.

 

В 1972 году осенью вместе с начальником областного отдела вневедомственной охраны А. Н. Астафьевым был в командировке в Усть-Большерецком районе. Дороги из Петропавловска еще не было, летели на АН-2. Жили в одном номере в райкомовской гостинице, и вечерами Александр Николаевич много рассказывал о себе. Он был уже пожилым человеком. Мне, молодому, не верилось, что этот грузный, даже толстый человек когда-то работал инспектором уголовного розыска, руководил оперативной работой в Петропавловской милиции. Казалось, он всю свою жизнь командовал только стариками и старушками в охране.

Запомнился один из его рассказов:

— Загнали мы однажды опасного преступника на чердак дома. Надо задерживать. Чердачный проем небольшой. Сгоряча один сыщик сунулся и полетел вниз, чертыхаясь и крича. Второй — то же самое. Все было просто: они лезли в проем с непокрытой головой, а преступник хватал их за волосы. Взял я тогда свой большой платок, повязал на голове косынкой. Полез. Преступник хвать-хвать за голову, а там скользкий платок. Ну, я его за руку…

Я представил, что было с преступником. А. Н. Астафьев играл двухпудовыми гирями, я сам видел. Рассказывали, что он боролся с медведем в клетке.

 

«Сытый» комсомольской работой в школе и армии, стремился избежать ее в милиции, но шила в мешке не утаишь. Узнали, что ранее бывал секретарем первичной комсомольской организации — первички. Вызвали в партком, как коммунисту дали поручение — возглавить комсомольскую организацию УВД.

Начал с поиска «мертвых душ». Сидел в отделе кадров, искал сотрудников комсомольского возраста, которые, поступив на службу в милицию, не встали на учет. В результате комсомольская организация управления выросла с 23 до 55 членов. Перед Петропавловск-Камчатским горкомом ВЛКСМ поставил вопрос о наделении комсомольских групп правами первичек. Получилось. В УВД вместо комсомольского бюро стал комитет комсомола. Первичек было четыре: ГАИ, конвойного взвода, аттестованного состава и вольнонаемного состава. При том, что комсомол уже обрел черты формальной организации, первички еще работали. Проводили собрания, субботники, брали шефство над «трудными» подростками. Была своя школа общения.

Как секретаря комитета комсомола УВД выбрали в партком УВД. Ставил вопросы о поднятии авторитета членов ВЛКСМ и роли комсомольцев. Заслушивались руководители отделов — коммунисты. Многие не знали, что у них в отделах и службах работают комсомольцы. Краснели и оправдывались. Было такое время.

Секретарем комсомольской организации ГАИ был Андрей Братчук. По рекомендации комсомольской организации он вступил в партию. Из «мертвых душ» воскрес комсомолец Володя Кобылянский. Через несколько лет они стали руководителями подразделений ГАИ.

Часто входил в различные комиссии, в том числе по распределению автомобилей. В год 30-летия Победы в Великой Отечественной войне на комиссии я остро поставил вопрос о том, чтобы автомобили выделили ветеранам. Члены комиссии поддержали. Кто-то из руководителей лишился в этот год автомобиля. На следующий срок в этой комиссии меня уже не было.

Незапланированные общения и встречи с опытными сотрудниками напитывали меня милицейской практикой. У них я учился не только разговаривать с правонарушителями, но и принимать юридически правильные решения. В разных коллективах меня привлекали уравновешенные, спокойные, внутренне культурные сотрудники, которые без какой-либо бравады делали свое милицейское дело. Не кичились своей должностью начальник ГАИ Иван Степанович Коршиков, заместитель начальника Петропавловского ГОВД Игорь Александрович Смоляченко, начальник приемника-распределителя УВД Леонид Ефимович Славгородский. Они к тому же не были кабинетными работниками, их знали многие сотрудники милиции из других служб. Это были профессионалы, и для завоевания авторитета напыщенная важность им не требовалась.

 

В 1971–1974 годах в отделе политико-воспитательной работы сложился хороший, дружный коллектив. Он был небольшим и за эти годы не менялся. Начальником отдела был Петр Сергеевич Попов. В свое время Попов был секретарем Алеутского и Тигильского райкомов КПСС и в милицию пришел по направлению партийных органов. Однако у него не было и намека на этакую заносчивость, чем страдали приходившие в милицию партийцы. Старшим инструктором работал Иван Федорович Коновальчук, прошедший хорошую милицейскую школу и не испорченный ею. Инспекторами были Галина Константиновна Прохорова, Владимир Михайлович Невейкин и я. У каждого были свои обязанности, но не всегда их придерживались и без каких-либо обид заменяли друг друга. Галина Константиновна чаще выполняла задания, в которых необходимо было проявить тонкое женское понимание ситуации. Она также писала лекции и составляла различные методические разработки. В. М. Невейкин часто пропадал в отделах внутренних дел, работая вместе с замполитами.

Невейкин увлекался поэзией и сам писал стихи. Он страстно хотел выпустить поэтический сборник. Сохранилось одно его стихотворение о беспризорном мальчишке:

Мальчишка убежал из дома,

Скитается по чердакам,

Хоть случай редкий, но знакомый

По семьям некоторым нам.

Кому-то скучны эти темы,

Ну бросил школу чей-то сын…

А в детской комнате проблема

Возникла с номером один.

Да, скажем прямо, случай редкий,

Да пусть он будет хоть один,

Но взят он сразу на заметку:

Малец. А завтра — гражданин!

И вот они — шальные будни,

Звонки и хлопоты кругом.

Спасать мальчишеские судьбы

Поднялись люди, исполком.

Теперь — контроль. И самый строгий!

Но главное — чтоб тот малец

Быстрей нашел свои дороги

И теплоту больших сердец.

И снова — день. И та же тема:

Чтоб не скитался чей-то сын,

О детях — все важны проблемы,

Но эта — с номером один.

Как-то он организовал встречу сотрудников милиции с камчатскими поэтами Георгием Поротовым, Алексеем Власовым, Владимиром Науменковым, Николаем Стариковым. С ними я был знаком.

Конечно, всем понравился Поротов с его запоминающимися стихами:

Я камчадал закоренелый,

К дорогам торным так и не привык...

— и со знаменитыми «Утками» с припевом:

Ахама, хама, хама, ик, ик, ик.

Поротов, напевая эту песню, пускался в пляс.

 

В 1974 году П. С. Попов умер. И. Ф. Коновальчук ушел замполитом в Ленинский РОВД, В. М. Невейкин — в Усть-Большерецкий РОВД. Мне предложили должность старшего инспектора во вновь создаваемую профилактическую службу. Осталась Галина Константиновна Прохорова, которая затем еще 14 лет добросовестно и преданно работала на политико-воспитательном фронте, не меняя своей должности. Новым инструктором отдела стал В. А. Штыров. Начальником был назначен Алексей Павлович Аксенов.

А. П. Пирагис. "От нагана до компьютера.
История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX)"

(Петропавловск-Камчатский, 2005)