А. П. Пирагис. От нагана до компьютера. История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX) - Часть II. 25 лет в цвете маренго. Воспоминания полковника милиции в отставке (1971–1996). Глава VII. В команде единомышленников
Содержание материала
А. П. Пирагис. От нагана до компьютера. История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX)
Часть II. 25 лет в цвете маренго. Воспоминания полковника милиции в отставке (1971–1996)
Глава VII. В команде единомышленников
Первое полугодие 1993 года было насыщено многими событиями.
22 января П. Ц. Бадюнова утвердили начальником УВД. Это был первый начальник, который вырос из камчатских милиционеров (поступил на службу в 1967 году). До этого всегда были приезжие начальники или назначенные из партийных функционеров, как В. Д. Побережный и В. А. Косарев. Уже в августе П. Ц. Бадюнов стал генерал-майором милиции. И это был первый местный генерал.
В начале февраля проводили на пенсию своего бывшего начальника С. М. Свирида. Он затем стал работать в организации «Камчатка-Пеленго-Годо». Без каких-либо бесед и наставлений меня назначили начальником подотдела. Уже не было тех эмоций и переживаний, которые мучили меня в 1990 году, когда долго решался вопрос о моем назначении. На этот раз все было просто: объявили приказ о моем назначении, и все. Своим заместителем я видел Н. П. Виролайнена. Он подкупал своим спокойствием и несуетливостью, хорошими милицейскими знаниями. Более того, он несколько лет работал в подотделе начальником инспекции по делам несовершеннолетних. Единственной загвоздкой была его должность — оргштатного помощника начальника службы по работе с личным составом, то есть В. Л. Воронова. (На эту должность Виролайнен перешел осенью 1992 года.) В течение полугода я уговаривал В. Л. Воронова отпустить Н. П. Виролайнена. Только в конце августа удалось вырвать его из кадрового аппарата.
В апреле подотдел был реорганизован в отдел, и в нем теперь стало три отделения: по руководству участковыми инспекторами милиции (начальник отделения А. А. Судома), по делам несовершеннолетних (начальник отделения Т. Н. Бабенко) и лицензионно-разрешительной работы (начальник отделения Г. Б. Чайковский).
Нежданно-негаданно в июне мне присвоили звание полковника. Никогда не думал, что им стану. От младшего лейтенанта милиции до полковника милиции — весьма длинный путь, о котором пишу в своих записках не одну страницу. Событие было приятным и каким-то образом сглаживало негативные процессы, бывавшие порой на протяжении службы.
Первая незапланированная «обмывка» звания прошла на следующий день после объявления о присвоении звания. Случилось это 22 июня, в день памяти о начале Великой Отечественной войны. Группа руководителей отделов и служб возлагала венки у памятника освободителям Курил. А. С. Петренко, В. Г. Копейкин и я о чем-то вели беседу, и подошел И. Ю. Данкулинец:
— Здравия желаю, полковники и подполковник!
А. С. Петренко отреагировал быстро:
— Три полковника! Пирагис со вчерашнего дня полковник.
Как обычно, в такой ситуации стали говорить, что пока не обмыли, то еще подполковник. Данкулинец предложил для этого свой кабинет начальника на Партизанской. Пока шли к нему в гости, забежал в магазин «Рыба» на улице Ленинской и купил пару бутылок коньяка. У Данкулинца вчетвером и обмыли мое звание. Потом уже был организован в УВД небольшой «мальчишник» с начальниками отделов и служб. Традиция нарушена не была.
С тех пор как стал начальником отдела, коллегии, совещания и оперативки по большинству вопросов борьбы с преступностью для меня стали обязательными. Они занимали порой львиную долю рабочего времени. Впереди не маячила спина начальника, и проблемы приходилось решать самому с подчиненными и отвечать за состояние дел по линии отдела. Ко всем мероприятиям приходилось постоянно тщательно готовиться.
Теперь к заботам о работе участковых инспекторов милиции и инспекции по делам несовершеннолетних прибавилась забота о лицензионно-разрешительной работе, на которую приходилось тратить много сил. Коллегия, посвященная ей, состоялась в конце марта, и на ней удалось решить многие организационные и практические вопросы.
Как грибы, стали расти частные охранные предприятия, школы подготовки охранников. Необходимо было проверять наличие лицензий на их деятельность, а также выдавать лицензии по имеющимся основаниям. По закону РФ, они могли иметь в своем арсенале защиты не только газовое оружие, но и боевое — пистолет Макарова. Частный охранник мог работать в охранных структурах только по лицензии. Приходилось принимать у каждого из них экзамены по правилам применения оружия, знанию материальной части пистолета.
В большинстве в охранники устремились бывшие военные, сотрудники ФСБ, милиции и спортсмены с разрядами по различным видам единоборств. Оружие знали практически все, но большинство спусковой крючок пистолета называли курком, а антапку найти не могли. Один бывший строевой офицер, кичась знанием материальной части пистолета, заявил, что такой детали, как антапка, нет в оружии, а я просто издеваюсь над ним. Пришлось популярно объяснить вояке, что это маленькая скоба на рукоятке для крепления ремешка к оружию. Надо было видеть, как он краснел от стыда! Конечно, среди претендентов на охранника разнесся слух, что засыпаю на экзамене вопросом о курке и антапке, поэтому через некоторое время экзаменуемые четко называли спусковой крючок и показывали злосчастную скобу на рукоятке пистолета.
Вскоре вышел закон РФ «Об оружии». Он в какой-то степени упрощал порядок приобретения нарезного охотничьего оружия, а представителям силовых структур достаточно было написать рапорт — и карабин твой. Поэтому в лицензионно-разрешительную службу ринулись не только охотники, но и любители оружия, лица, бравшие его для самозащиты, и так далее. Резко возросла нагрузка на личный состав отделения. К начальнику УВД косяком пошли военные — сухопутные и морские командиры. Однако П. Ц. Бадюнов направлял их ко мне. Никогда не думал, что на Камчатке так много адмиралов и генералов. Всем хотелось оружия. Конечно, после их визита вопросами получения документов занимались адъютанты.
По инструкции МВД РФ, подписывать лицензии на оружие имел право только первый руководитель и начальник службы милиции общественной безопасности. П. Ц. Бадюнова я убедил не подписывать их, с чем он согласился и всегда придерживался этой договоренности. Свою подпись под такими документами ставил А. С. Петренко. Поэтому теперь к нему приходилось заходить в кабинет по несколько раз в день.
Анатолий Семенович находился в том возрасте, в каком жизненный опыт и профессионализм не требуют каких-то ухищрений и способов для самоутверждения. Время работы на должности научило его проще смотреть на происходившие процессы и не делать лишних, пустых телодвижений. Этому, конечно, способствовали его спокойный характер и уравновешенность. Иными были другие заместители начальника УВД. Им еще хотелось порулить, и они, как могли, утверждались: придирками, чрезмерным контролем, граничившим с подменой, и напускной важностью. С А. С. Петренко работалось легко. Он мне доверял, а я стремился не подвести его.
1993 год был характерен кадровыми изменениями. После ухода на пенсию А. П. Гвоздева на его место был назначен И. Ф. Шарафетдинов. Как-то незаметно и постепенно он за 13 лет из участкового инспектора вырос до начальника подотдела охраны общественного порядка УВД. Для меня эти годы пролетели как миг, и я понял, что приходит новое поколение сотрудников, руководителей, и мы не можем быть равными. Когда они только устраивались в милицию, я уже прошел многие ступени служебной лестницы. И меня уже отделял от них опыт и возраст. В свое время они были моими подчиненными. Потихоньку приходилось считаться с этим, а через несколько лет позволило как бы незаметно уйти из милиции.
Если продолжить об И. Ф. Шарафетдинове, то он не долго работал в охране общественного порядка. Его начальственные зачатки и некоторые черты твердого характера разглядел П. Ц. Бадюнов и назначил совсем, казалось, не по профилю — на должность начальника ГАИ. Случилось это в декабре 1993 года.
По тактическим соображениям, П. Ц. Бадюнов не предложил местным сотрудникам должность первого заместителя начальника УВД, хотя маршальский жезл иные носили в своем кейсе. Бадюнов пригласил «варяга» с материка. Им стал Н. Ф. Алексейцев. Человек без знания личного состава и местных условий на несколько лет обеспечил П. Ц. Бадюнову спокойную жизнь. Алексейцев утверждался недоверием к сотрудникам и поэтому первоначально замучил своим контролем и постоянными совещаниями. Хотя все они были по делу. Я с ним поладил в первый день знакомства, сказав ему сразу, что ломать и воспитывать меня не надо, а пусть требует то, что необходимо. Ему это понравилось. Алексейцева боялись из-за его ежечасного контроля и непредсказуемости.
Новым заместителем начальника УВД по следствию стал Л. Б. Амплеев.
По-прежнему заместителем начальника УВД по работе с личным составом оставался В. Л. Воронов.
Независимо от своего статуса, я продолжал внимательно отслеживать работу участковых инспекторов милиции. Как поставлена их деятельность, таковы будут успехи и остальных служб в раскрытии и предупреждении преступлений. Поэтому оставалась основной моя чиновничья задача — любыми методами создавать профессиональное ядро службы, закрепить участковых на своих участках, прекратить разбазаривание участковых и безосновательный переход в другие подразделения и службы.
Наученный горьким опытом бесполезности докладных записок руководству УВД о положении дел в службе, пошел другим путем. Подготовил проект приказа начальника УВД о задачах участковых инспекторов на текущий момент. Завизировал его в положенных службах и только затем направился к начальнику УВД. Конечно, я рисковал. Мне такая работа не поручалась, но я отвечал за одно из направлений деятельности милиции и поэтому был готов ко всему.
Разговор начал издалека, но П. Ц. Бадюнов перебил:
— Что тебе нужно?
— Ваш приказ, чтобы поднять престиж службы… Я его подготовил.
Он прочитал и, не говоря ничего, подписал.
Наглость — второе счастье, и я попросил разрешения в развитие подписанного приказа подготовить приказ о закреплении участковых инспекторов на административных участках. Добро получил.
Приказы не сделали революционных подвижек в деятельности участковых инспекторов, но они стали сдерживающим началом в разбазаривании штата службы и создали на некоторый период стабильное кадровое обеспечение.
Необходимость такого шага диктовалась тем, что большинство участковых инспекторов работало на должности до трех лет, а более трети участковых — до года. Приходилось думать об их профессиональном мастерстве. Ранее участковый занимался работой с тунеядцами, пьяницами, нарушителями погранично-паспортного режима, что сдерживало негативную часть населения до определенных пределов. Но эти институты борьбы канули в Лету. Главными задачами стало раскрытие преступлений, осуществление протокольной формы досудебной подготовки материалов (ст. 415 УПК РСФСР), работа с коммерческими структурами и так далее. Уже через год, в 1994 году, участковыми было раскрыто 739 преступлений, что было на 24 % выше показателя предыдущего года, а по протокольной форме было отправлено в суд по сравнению с 1993 годом в три раза больше материалов (449 против 158).
Для оперативного влияния на работу службы наладил информационное обеспечение горрайорганов внутренних дел по деятельности участковых. Помня свой информационный голод в бытность службы в РОВД, организовал подготовку отделом ежеквартальной информационной справки о показателях их работы. Это позволяло руководителям службы милиции общественной безопасности ориентироваться в месте, которое они занимают среди других, и энергично исправлять отмеченные в справке недоработки и недостатки. Аналогичные справки-обзоры направлялись на места о работе подразделений по предупреждению преступлений несовершеннолетних и лицензионно-разрешительной работе.
Понимание своего места и роли в правоохранительной деятельности отдел находил у руководителей службы милиции общественной безопасности в низовых подразделениях милиции. В первом территориальном отделе милиции им был С. Д. Черкасов, во втором — А. П. Удодов, в третьем — С. С. Кузнецов, в четвертом — В. И. Рычагов, в Елизовском горотделе внутренних дел — В. Г. Капошко. Отрадно, что С. Д. Черкасов, А. П. Удодов и С. С. Кузнецов были выходцами из бывшего Ленинского РОВД. Через несколько лет, пройдя суровую школу заместителей, они стали руководителями подразделений.
К концу 1993 года стала складываться новая команда в руководстве УВД, которая сохранится с некоторыми изменениями до 1997 года. Первым руководителем городского управления внутренних дел стал И. Ю. Данкулинец.
Сложившаяся к тому времени кадровая определенность и стабильность исключила из практики УВД непредсказуемость действий и решений. Работать стало легче. Это был стиль работы П. Ц. Бадюнова.
Случилось так, что к началу выборной кампании первой Государственной Думы в декабре 1993 года из руководителей службы милиции общественной безопасности никого на месте не оказалось. А. С. Петренко находился в отпуске, а его заместитель, он же начальник подотдела охраны общественного порядка, еще не был назначен после ухода И. Ф. Шарафетдинова в ГАИ. Поэтому многие вопросы, связанные с этим важным государственным мероприятием, касавшиеся охраны общественного порядка, частично легли на меня. Особенно по обеспечению сохранности документации в избирательных участках и обеспечению порядка в момент голосования. При решении этих задач от лица УВД близко познакомился с управляющим делами областной администрации В. Д. Гончаренко, председателем окружной избирательной комиссии В. Т. Броневич, заместителем главы областной администрации Л. П. Лельчуком. В УВД был создан штаб по обеспечению общественного порядка в период выборной кампании. Председателем был Н. Ф. Алексейцев, а я — заместителем. В день выборов сутки не выходил из кабинета: пришлось отслеживать состояние правопорядка на избирательных участках и через каждые два часа докладывать в МВД РФ. Министерство почему-то интересовалось также процентом проголосовавших избирателей.
По стечению каких-то обстоятельств, на выборах второй Государственной Думы 1995 года я вновь был в числе руководителей штаба по обеспечению правопорядка. Опять решал те же задачи и взаимодействовал в их решении с вышеназванными лицами. Видимо, успешное участие в избирательном мероприятии 1993 года и определило мое место в последующих кампаниях.
В мае 1994 года Камчатку посетил министр внутренних дел РФ В. Ф. Ерин. Его выступление перед личным составом не показалось глубоким. Вообще он оставил впечатление не министра, а начальника крупного горотдела внутренних дел.
В 1994–1995 годах отдел профилактической службы решал свои задачи в обычном чиновничьем режиме. Каких-либо изменений в функциях отдела не происходило. Сотрудники в основном были молодыми, профессионально грамотными, успешно выполняли свои обязанности. Микроклимат в коллективе был хороший, и уходить в другие службы практически никто не стремился. К прогрессивному, новому тянулись сотрудники лицензионно-разрешительной службы. Они быстро освоили персональные компьютеры, множительную технику и в своей работе достигли хороших показателей. Только с появлением новых охотничьих карабинов «Сайга», «Вепрь» опять увеличился объем оформительской работы.
С момента своего создания (1989) по 1996 год отдел профилактической службы подвергался структурным и штатным изменениям трижды. За это время он в 1989–1991 годах был отделом, затем по 1993 год — подотделом, а далее по 1996 год — снова отделом. Каждый раз приходилось отстаивать целостность подразделения, необходимость его самостоятельности. Опыт работы с участковыми инспекторами милиции, накопленный с 1974 года, говорил о том, что служба профилактики может эффективно функционировать, когда по вертикали подчиняется линейному отделу, а не в совокупности с инспекторским отделом (как это было в 1983–1986 годах) и с отделом охраны общественного порядка (1986–1989).
В 1993–1996 годах почувствовал другое к себе отношение коллег. Видимо, оно приходит со временем, с приобретением профессионализма. Странное чувство испытываешь, когда понимаешь, что тебя уважают, то есть выслушивают, терпят, ссылаются на твое мнение. Исходило такое отношение от людей, которые не зависели от моего служебного положения, а чаще из других служб и подразделений. Понимая это, не хотел разочаровывать своих коллег по милицейской работе, и, насколько хватало сил и умения, отдавался службе. Взаимоотношения со всеми в УВД складывались ровными и деловыми.
Иногда у не знающих меня людей вдруг прорывалось, что, мол, это из-за того, что меня поддерживает П. Ц. Бадюнов, из-за его хорошего отношения ко мне. Возможно, это было и так, но как этим людям было объяснить, что начиная с лейтенантов мы девять лет работали с ним вместе в отделе уголовного розыска УВД, изучили друг друга. Еще в те, 70–80-е, годы у нас с ним сложились хорошие служебные отношения и не изменились с назначением Бадюнова начальником УВД. Хотя с меня он снимал шкуру за незначительные недоработки по службе, которые не афишировал.
Как-то одна из проводимых П. Ц. Бадюновым коллегий проходила слишком долго, все уже приморились и в суть ее практически не вникали.
После ее окончания генерал, как всегда, спросил:
— У кого есть замечания и предложения по ведению коллегии?
Тишину зала прервал я и сказал:
— Полковник Пирагис. Товарищ генерал, замечаний делать не имею права, но есть предложение — проводить коллегию не так долго.
По тому, как напряглось лицо Бадюнова, понял: мое предложение убойное и мне несдобровать, но генерал не стал меня отчитывать, а четко и резко сказал:
— Господин полковник Пирагис, садитесь.
В его фразе было сказано все: что он недоволен моей репликой, недоволен мной и проведенной коллегией. С тех пор он долго называл меня прилюдно «господин полковник», хотя других так не называл.
Потом уже, после коллегии, когда я был в его кабинете с документами на подпись, он вдруг сказал:
— Тебя не переделать, какой был, такой и остался, но прекрати меня подставлять.
Какое коварное слово, ведь мысли у меня такой не было, хотелось, как лучше. Однако мои правдивые слова некоторые называли подставкой.
От меня П. Ц. Бадюнов не принимал никаких рапортов и докладных записок. Требовал говорить о возникших проблемах ему лично, без бумаг. Однажды пришлось направить на его имя докладную записку, написание которой было спровоцировано нежеланием Н. Ф. Алексейцева и В. Л. Воронова понять, что из отдела забирать штатную единицу невозможно. Через начальника секретариата, уважаемого и спокойного А. И. Липко, передал ее Бадюнову.
Через несколько минут зазвонил телефон прямой связи с генералом:
— Ты что, писателем заделался?
Ясно дело, он ознакомился с моей запиской, но я решил отшутиться:
— Иногда книги пишу.
— Кончай шутить и писать мне.
Незаметно из УВД стали уходить на пенсию сотрудники, с которыми начинал работать в милиции. В 1994 году ушел на пенсию А. С. Петренко, в 1995-м стали пенсионерами А. И. Ломок, В. Г. Копейкин. Когда они и другие ветераны работали, то не возникало чувства одиночества, казалось все знакомым и близким. Теперь же старше меня в УВД было несколько человек и чуть-чуть ровесников. В основном окружало новое поколение руководителей отделов, и тем более — молодых сотрудников. Для них был как полезное ископаемое или мамонт: седой полковник со старыми милицейскими замашками и «лишними» требованиями и придирками.
Интерес к работе стал ослабевать, и, кроме того, чувствовалось, что руководство, как бы чудесно ко мне ни относилось, терпит меня как старейшего работника. С другой стороны, поступал на службу в одну милицию, а за последние годы она стала иной. В подсознании зрела мысль уйти на пенсию. Достаточно было неприятного разговора с одним из заместителей начальника УВД. И в сентябре 1995 года написал рапорт об уходе на пенсию. Никто никого не оповещал об этом, но УВД знало о моем решении.
Прошел медицинскую комиссию, можно увольняться по ограниченному состоянию здоровья. С рапортом пришел к П. Ц. Бадюнову. Для комиссии достаточно было резолюции его заместителей, но окончательно решает первое лицо.
— Можешь еще поработать. Тебя никто не гонит. Дату на рапорте не ставлю, — были его слова.
Зимой 1996 года сходил в отпуск и по возвращении подал рапорт в кадры. Полковников увольняет МВД РФ. Ждал приказа и работал, как будто ничего не случилось. Поведения своего не менял до последнего дня службы.
Приятной неожиданностью было поздравление с 50-летием. Начальники отделов и служб УВД дарили подарки, вручали приветственные адреса и цветы. Искренне был тронут их вниманием и доброжелательностью, а через месяц, 2 августа 1996 года, были проводы на пенсию. После официальной части пришел в отдел, чтобы попрощаться с коллегами. Поблагодарил их за совместную работу и пожелал удачи в службе. Многие слова затем были сказаны на небольшом банкете с участием сослуживцев. Легко работалось с Т. Н. Бабенко, И. Н. Бачуриной, С. М. Лукиневой, Н. П. Виролайненом, Г. Б. Чайковским, А. Н. Гайлишем, В. М. Опариным, Р. М. Саитовым, В. В. Лисиным, Ю. А. Бутыриным. Хорошим водителем отдела был Озим Хакпиша.
Есть хорошая фраза: «Уходя, уходи». Я оставил милицию, когда посчитал, что наступило время уйти. Но память о службе отпускает не сразу. Много отдано ей сил и здоровья. Столько же тратили их на службе и мои милицейские коллеги, о которых я помню и о которых написал. Это больше о них, а потом о себе.
А. П. Пирагис. "От нагана до компьютера.
История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX)"
(Петропавловск-Камчатский, 2005)