А. П. Пирагис. От нагана до компьютера. История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX) - Часть II. 25 лет в цвете маренго. Воспоминания полковника милиции в отставке (1971–1996). Глава VI. Повторение пройденного
Содержание материала
А. П. Пирагис. От нагана до компьютера. История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX)
Часть II. 25 лет в цвете маренго. Воспоминания полковника милиции в отставке (1971–1996)
Глава VI. Повторение пройденного
Через месяц отпуска потревожил Н. А. Кучерявых, назначенный начальником вновь созданного в УВД отдела профилактической службы (ОПС). Он предложил должность заместителя начальника отдела. Я попросил время подумать. Ведь ни сном ни духом не знал, что создается новая служба, которая объединила службу участковых инспекторов, инспекцию по делам несовершеннолетних и инспекцию по исполнению наказаний, не связанных с лишением свободы (условное осуждение с обязательным привлечением к труду и исправработам).
На следующий день позвонил начальник оргинспекторского отдела УВД В. Л. Гусак и предложил быть его заместителем. Не думал, не гадал, что так востребуюсь — сразу двум начальникам.
Согласился идти в отдел профилактической службы. Направления ее деятельности были знакомы и понятны, да и опыт кое-какой имелся. В оргинспекторский отдел, хотя штабную работу любил, желания возвращаться не было. Во-первых, не хотелось работать под колпаком у начальника УВД, а во-вторых, мне близка была живая работа, а не мертвечина чиновничьих бумаг.
19 июля 1989 года приступил к работе во вновь созданном отделе. С Н. А. Кучерявых договорились, что профессиональную работу, в том числе аналитическую и информационную, возьму на себя, а представительскую и организационную будет вести он. Так и стали работать.
Пригодились архивы деловых бумаг прошлых лет, когда работал в профилактике отдела уголовного розыска УВД, и райотделовский опыт. Положение об отделе, функциональные обязанности сотрудников, формы учета и контроля за состоянием работы по каждой линии снизу доверху пришлось сделать за один месяц.
Одновременно приходилось формировать коллектив отдела. Из отдела охраны общественного порядка пришли Г. А. Коновалов, Н. В. Пьянников, М. М. Бородаева, Ю. Г. Комиссаров; из отдела уголовного розыска — Ю. А. Кузьминский, Н. П. Виролайнен, Т. Н. Бабенко, В. Г. Лукьянчук; из отдела исправительно-трудовых учреждений — А. П. Кондратенко, В. С. Пономарева, М. В. Добринская и А. Н. Мальцев. Секретарем отдела стала Н. В. Акст. Отдел профилактической службы состоял из 15 человек. По количеству личного состава он был равен оперативным службам и следствию, а по числу направлений деятельности равных в УВД не имел.
Передача в службу наблюдательных дел и других материалов по линии инспекции по делам несовершеннолетних и подразделений по исполнению наказаний, не связанных с лишением свободы, затруднений не вызвала. Они были полными и систематизированными. Чувствовалось, что руководители отдела уголовного розыска и отдела исправительно-трудовых учреждений уделяли этим направлениям должное внимание.
По-другому было с материалами по деятельности участковых инспекторов милиции. Все сейфы бывших сотрудников отдела охраны общественного порядка и секретариата проверил сам. И нашел несколько тощих дел, в которых никак не отражалась многогранная работа участковых инспекторов области. Забрал только все приказы, регламентирующие их работу. Конечно, был сильно удивлен. Оказалось, что ни И. Ю. Данкулинец, ни Н. А. Кучерявых, отвечавшие в свое время за деятельность участковых, серьезно в их дела не вникали. Пришлось засучив рукава исправлять перешедшие недоработки и недостатки, ибо они автоматически стали минусом уже отдела профилактической службы. Что в дальнейшем стало причиной незаслуженной критики.
В организационных заботах прошли август и сентябрь.
Одновременно пришлось неожиданно слетать в срочную командировку в поселок Палана. В двадцатых числах августа на Камчатку с визитом прибывал председатель Совета Министров РСФСР В. И. Воротников. Лицо такого ранга впервые посещало полуостров, и поэтому к визиту тщательно готовились, в том числе и милиция. Планировалось посещение Воротниковым Корякского автономного округа. Тут-то руководство УВД вспомнило, что я имею опыт охраны общественного порядка в областном центре, и направило меня для его обеспечения в поселок Палана.
Первый раз в поселке был в мае 1974 года, когда сопровождал приехавшего на Камчатку в творческую командировку А. Булкина, фотокорреспондента журнала «Советская милиция». Летели с ним на ЛИ-2 (американском «дугласе»). Это был последний полет самолета, потом его поставили на постамент в Елизовском аэропорту.
Из Паланы мы с Булкиным летали на вертолете по табунам и национальным селам Корякского округа. Впечатление было удручающим. Коренные жители влачили жалкое существование. Хорошо чувствовали себя исполнительная власть и многочисленные чиновники. Они жили в домах, руководили всем и вся, а местных аборигенов загнали в табуны, оставив национальные поселки в забвении. Развивались только административные центры. В поселках коряки чувствовали себя приниженными. Но какими гордыми и уверенными в себе я видел их на природе, в тундре, среди оленей! Они там хозяева. Поразила такая деталь: оружие они имели при себе постоянно. Садились в вертолет и первым затаскивали в него свой карабин, который стоял только на предохранителе, а патрон был в патроннике.
Фотокорреспонденту очень хотелось снять экзотику — собачью упряжку. Однако когда мы прилетели, снег уже растаял. Но нам повезло. На второй день пребывания в командировке неожиданно выпал снег, сантиметров двадцать. Срочно стали искать, у кого есть нарты и нартовые собаки. Они были только у одного жителя в поселке Паланского совхоза. Упросили вновь достать нарты, запрячь собак. Едва успели все сделать и сфотографировать, как появилось солнце, и через два часа снега как не бывало. Фотография следователя Б. И. Дыкина вошла в большинство альбомов о советской милиции, где он сидит с блокнотом на нартах.
Запомнился в старой деревянной гостинице Паланы депутат Верховного Совета И. И. Коерков. Кеша, как звали его по-простому, всегда ходил вместе с женой. Его постоянно сопровождал также инструктор окружкома партии. Днем Кеша был трезв. Заходил в каждый номер и представлялся:
— Я депутат Верховного Совета. Какие есть вопросы и пожелания?
Вечером Кеша валялся пьяный в коридоре гостиницы и рядом — такая же жена. Бедные люди. У них в организме нет противоядия алкоголю.
В 1989 году Палана была другой. Уже были многоэтажные дома, как в Петропавловске-Камчатском, современная гостиница на берегу реки Палана.
До планируемого прилета В. И. Воротникова оставалось два дня, и мне пришлось сразу же окунуться в работу. Начальник окружного отдела внутренних дел П. А. Пославский находился в отпуске, его обязанности исполнял заместитель В. Г. Бочаров. Он собирался уезжать на материк и сидел на чемоданах. Когда стал интересоваться, как они будут обеспечивать сопровождение и порядок во время посещения Паланы Воротниковым, вразумительного ответа не получил: ни плана, ни маршрута движения, ни готового автотранспорта для поездок высокого гостя не имелось.
Была пятница. Прилетел я перед обедом. В сельских районах после обеда в такой день не работало практически ни одно учреждение. Пришлось по тревоге собрать личный состав отдела. Собирались долго. А кто пришел, ворчали. О каком напряжении и профессионализме можно было говорить? Видели бы это сотрудники милиции областного центра, в каких тепличных условиях работают их коллеги в Палане!
Пока собирался личный состав, с Бочаровым по схеме набросали маршрут движения Воротникова. На совещание пригласил работников КГБ. Пришли два подполковника. Попросил их ознакомить меня с их планом обеспечения безопасности Воротникова. Они встали в позу, сказав, что он совершенно секретный. Я понял, что у них его нет. Пришлось дать личному составу общий инструктаж и поставить задачи на период пребывания Воротникова в поселке, а затем с заместителем начальника отдела поехали по предполагаемому маршруту. Перед этим сходил то ли в окрисполком, то ли в окружком партии к первому руководителю округа. Помню, его фамилия была вроде Костенко или Костин. Ему было все до лампочки. Он согласился с мерами по обеспечению безопасности Воротникова, которые принимались сотрудниками отдела.
Предусматривалось, что Воротников посетит сувенирную фабрику, творческий центр, Паланский совхоз. Пришлось самому планировать расстановку личного состава по маршруту движения, создавать группы его охраны и так далее. В отделе делать этого не умели.
Трудности, конечно, были. В отделе имелось только четыре радиостанции: в дежурной части, на одном автомобиле и две носимые. Беспокойство у местного руководства вызывала многотонная куча минерального удобрения у кромки совхозного поля, которая из-за бесхозяйственности превратились в большой скальный холм. Пришлось столкнуться еще с очередной безалаберностью. Автомобили, которые предполагалось использовать для поездки председателя Совмина, при проверке оказались практически без тормозов. Однако ко времени прилета Воротникова все исправили.
О готовности доложил в УВД. Мне повезло: из-за непогоды на воздушной трассе Петропавловск-Камчатский — Палана посещение Паланы было отменено, хотя два дня его все-таки ждали и были все в напряжении.
Не обошлось без ЧП. В день предполагаемого прилета Воротникова на дороге от пограничной заставы до Паланы в единственный автомобиль заставы врезался на мотоцикле преподаватель музыкальной школы. Погиб на месте. Поразительно: автомобилей в поселке чуть более десятка и столько же мотоциклов, а умудрились столкнуться.
Я улетал из Паланы. Самолет, который прилетел из областного центра, привез бригаду полковников из КГБ для разбора случившегося. Два окружных комитетчика были ни живы ни мертвы. Судьба.
Кто направлял меня в Палану, рассудил трезво. Зачем кому-то рисковать? Пошлем Пирагиса. Чуть что, он будет козлом отпущения. Кто о нем замолвит доброе слово? Судьба.
За последнее десятилетие посещениями Камчатки лицами высокого государственного ранга никого не удивишь, а тогда они были большим событием.
В сентябре начальник УВД решил повторить милицейскую операцию предупредительного характера, проводимую три года назад. Назвали ее «Правопорядок». В ее подготовке использовал приобретенный опыт. Ответственным за организацию операции должен был быть Н. А. Кучерявых, но он готовился уйти в отпуск, и все «прелести» организационной работы вкусить пришлось мне. Еженедельно докладывал о результатах операции на аппаратном совещании сотрудников УВД. Справился. И с удивлением отметил, что операция дала мне возможность вновь утвердиться в аппарате УВД. Однако на этих совещаниях пришлось выслушать много претензий и упреков относительно положения дел в профилактике. Критика была в чем-то правильна, но, учитывая, что многие направления деятельности перешли во вновь созданную службу, проходящую организационный период, — не очень справедлива.
В начале октября пришло время отпуска Н. А. Кучерявых, и «на хозяйстве» остался я один с тринадцатью сотрудниками отдела и тремя самостоятельными направлениями работы. Тогда я и не мог предположить, что придется командовать отделом еще девять месяцев.
Со временем немного разобрался, кто есть кто в УВД. Когда работаешь в низовом органе, не видишь внутреннюю жизнь аппарата управления. Со стороны он как крепость. Однако каждый в ней ведет себя по-своему. Большинство сотрудников жило по принципу — лишь бы не трогали, течет жизнь, ну и пусть течет. Своей позиции не показывали, а может, и не имели. Однако были руководители, имевшие свою точку зрения на проблемы борьбы с преступностью. К ним относились начальник отдела уголовного розыска В. К. Черненко, начальник следственного отдела А. Б. Савицкий, заместитель начальника УВД по кадрам А. М. Клочков. Гибкую, но тоже свою позицию имел заместитель начальника УВД А. С. Петренко. Первые три руководителя не могли примириться с формами и методами работы начальника УВД, поэтому их просто «ушли».
Замотанный становлением отдела и проводимой операцией «Правопорядок», не очень сильно вникал в суть происходившего. Центром противостояния с начальником УВД стал Анатолий Брониславович Савицкий. Тянулась данная ситуация не слишком долго, но перед личным составом в новом свете проявился начальник УВД. Ранее такое его качество, как любовь к чиновничьим играм, у него ярко не проявлялось. В то время в недрах министерства решался вопрос о создании следственного комитета и выводе следователей из состава МВД. Также решался вопрос об автоматическом назначении начальника следственного отдела заместителем начальника УВД, чего по каким-то мотивам не хотел В. А. Косарев. Судьба Савицкого была решена, а на его место стал продвигаться мой начальник — Н. А. Кучерявых. Вначале он исполнял обязанности, а весной 1990 года был назначен начальником следственного отдела и заместителем начальника УВД.
Таким образом, с осени 1989 года я стал исполнять обязанности начальника отдела профилактической службы УВД.
Месяц за месяцем проходил 1990 год, отдел становился на ноги и стал признаваться другими отделами и службами УВД.
Хотя и встречались кое-какие трудности. Дело в том, что начальники ведущих служб и руководители УВД не совсем правильно понимали название отдела. Камнем преткновения стало слово «профилактика». Они считали, что вопросами предупреждения преступлений по отдельным видам по линии уголовного розыска, предупреждения экономических преступлений и охраны общественного порядка с созданием новой службы должна заниматься только она. Однако никто не удосужился разобраться, что функциональные обязанности участковых инспекторов, инспекций по делам несовершеннолетних и исправительных работ не изменились и не дополнились. В штате службы профилактики не было инспекторского состава чистой профилактики, как это было раньше.
Но никого это не интересовало. Всем хотелось переложить свои функции на профилактическую службу.
Поэтому на совещаниях, коллегиях и где только можно разъяснял, что отдел не может выполнять все милицейские профилактические функции, которые заложены в Положениях ведущих служб и которые никто у этих служб не отменял. Тем более что МВД СССР, а затем вновь созданное МВД РСФСР не определяло специальные функции профилактики, не было разработано даже Положение о службе.
О проблеме профилактики преступлений в целом как о задаче всех служб и подразделений органов внутренних дел выступил на коллегии УВД по итогам работы за 1989 год. Выступление было замечено. В речах присутствовавших на коллегии первых лиц обкома КПСС, облисполкома, прокурора области и других мои тезисы были поддержаны, что вызвало неожиданную реакцию В. А. Косарева в заключительном докладе, в котором он сказал, что в УВД появились классики, которых цитируют и на которых ссылаются. Фамилия, правда, не называлась, но после коллегии количество нападок на профилактическую службу значительно сократилось.
Начало 1990 года совпало с первыми альтернативными выборами в областной и городской Советы. Каждый коллектив, состоявший не менее чем из 60 человек, мог выдвинуть кандидата в любой избирательный округ. На предложение выдвинуть свою кандидатуру в городской Совет я не отказался. И на собрании коллектива УВД меня выдвинули.
В избирательный округ, куда входил жилой район 5-го километра, я попал в команду с председателем Петропавловского горисполкома Н. Р. Задорожным, начальником БТФ А. Я. Абрамовым, геологом Сидорчуком. Единственная встреча с жителями микрорайона состоялась в Доме культуры рыбаков. Они представляли кучку постоянных жалобщиков и пожилых людей. Однако, как любая встреча с людьми, она волновала, тем более что я был в таком качестве, как кандидат в депутаты. Мои соперники ничего неординарного не говорили, а речь шла о жизни в городе. Из предприятий посетил только фабрику химчистки. Большинство коллектива составляли женщины, и они говорили о своих проблемах: жилье, быте, благоустройстве. О политике речь не шла.
В городской Совет баллотировались коллеги по милицейской работе — И. Ф. Шарафетдинов, С. С. Кузнецов, В. М. Рачков.
Однако в Совет по количеству поданных голосов не прошел. Второй раз баллотироваться, несмотря на предложения, отказался. Встречи с кандидатами и наблюдение за поведением аппаратчиков исполкома привели к мысли, что пока еще депутат мало что решает, а значит, нет необходимости заниматься этой работой. Последующая жизнь и практика доказали это.
Рабочие будни продолжались. Сложности стали возникать из-за того, что мой статус исполняющего обязанности начальника отдела не позволял действовать энергичнее, да и воспринимался коллегами как временный. До определенного момента отказывался мыслить о себе как о лице, которое может быть начальником. Но чем дальше приходилось решать служебные вопросы, тем больше убеждался в своих силах и возможностях. С другой стороны, стали задавать вопросы, почему я не начальник. Все это смущало. Кроме того, отдел был большим, тянуть его одному тяжело. Хотелось быстрейшего решения вопроса о начальнике отдела, чтобы была определенность.
Осенью из отдела ушли на пенсию Н. В. Пьянников и Ю. Г. Комиссаров, в другую службу перевели В. Г. Лукьянчука, а затем А. Н. Мальцева.
При снижении уровня преступности в области в 1985–1987 годах острота вопросов о направлении алкоголиков в лечебно-трудовой профилакторий, привлечении к уголовной ответственности тунеядцев и взятии ранее судимых под административный надзор спала, но с повышением уровня преступности в 1988–1989 годах вспомнили об этих направлениях деятельности, и отделу пришлось несладко. Участковые инспектора милиции за предыдущие годы расслабились и потеряли многие навыки работы с названными категориями лиц. Больше боролись с самогоноварением. Пришлось срочно проводить областной семинар с участковыми, на котором основными были вопросы повышения квалификации.
В какой-то мере показатели по борьбе с тунеядством и алкоголизмом были поправлены, но давалось это с трудом. Перестройка и связанные с ней свобода и элементы демократии уже делали свое дело. Население и сами сотрудники милиции понимали, что привлечение к уголовной ответственности за тунеядство, принудительное лечение от алкоголизма и осуществление административного надзора — элементы жесткой карательной политики, которые не вяжутся с демократией. Мне это было тоже понятно, я еще не забыл райотделовские будни, но милицейская машина жила еще старым временем и остановиться пока не могла, руководители УВД все требовали и требовали повысить показатели. Через несколько лет эти институты прекратят свое существование, но крови отделу и участковым инспекторам они еще попортят.
Еще в декабре 1989 года при формировании плана работы на следующий год внес предложение о проведении коллегии УВД с повесткой дня «О состоянии индивидуально-профилактической работы с правонарушителями». Вопрос включили в мероприятия года, и в апреле 1990 года планировалось проведение коллегии. Как исполнительный чиновник, стал готовить материалы загодя, еще в марте. Занимался статистикой, проверкой положения дел на местах и так далее. Справка получилась не очень уж плоха — была в меру критична и зла. Проект решения коллегии революционных ломок не предлагал. Организационно-инспекторский отдел документы к рассмотрению принял. Я уже готовился к докладу.
В апрельские дни состоялся разговор о моем назначении начальником отдела профилактической службы УВД вначале с начальником политотдела В. Ф. Филиновым, затем с В. А. Косаревым. К этому я уже морально был готов, хотя готов был и к другому.
За неделю до коллегии В. А. Косарев возвратил представленные мною документы с резолюцией о слабой их подготовленности, о снятии вопроса с рассмотрения и переносе его на следующее заседание. Такой поворот событий был неожиданностью не только для меня, но и для других руководителей отделов и служб УВД.
Тот, с кем мог вести более или менее откровенные разговоры на эти темы, был В. Л. Гусак. Вопроса в лоб не задавал, а поинтересовался, чем плохи справка и проект принимаемого решения. Гусак ответил без лукавства: замечаний нет, но вопрос снят лично начальником УВД. Учитывая, что собеседование с начальником УВД о моем назначении состоялось, а на коллегии должно быть утверждение, я понял: назначения не будет.
Каким-то еще чутьем ощутил, что началась аппаратная игра. То, что мне ничего не объясняли, не высказывали, просто делали вид, что ничего не произошло, только уверило меня в своем подозрении. Однако я не обиделся и не расстроился. Судьба есть судьба. Я ждал развязки.
Коллегия состоялась в конце мая. На ней не обошлось без курьеза. Заместитель начальника отдела кадров А. В. Карташов по старой схеме стал зачитывать материал о моем назначении, не зная о том, что оно не должно состояться. Его даже не предупредили об этом, и он, не понимая жеста начальника УВД: «Садись», — дважды пытался поднять этот вопрос.
В повестку дня рассмотрение деятельности участковых инспекторов милиции, а также подразделений, входивших в сферу функций отдела профилактики, были поставлены мною лично, поэтому я, конечно, хорошо подготовился по своим вопросам, ожидая подвоха и колкости от начальника.
До заседания коллегии произошел интересный разговор с начальником оргинспекторского отдела В. Л. Гусаком.
— Будет разыгран сценарий по твоему избиению, Петрович, — сказал он.
Я с этим согласился.
Так оно и произошло. Председательствующего не интересовали проблемы службы и пути их разрешения. За восемь месяцев отдел успел многое сделать для становления не только вновь созданной службы, со штатом 14 человек, но и для активизации работы подчиненных сотрудников на местах. Поэтому зацепиться за мое выступление начальнику не удалось. На выручку начальнику УВД из президиума посыпались каверзные вопросы начальника политотдела В. Ф. Филинова, который слабо разбирался в милицейских вопросах, так как был бывшим партийным работником, а также начальника ОБХСС В. Л. Воронова, который ставил более правильные вопросы, но только по своей линии. Это были люди Косарева (через полгода ситуация изменится). Остальные члены коллегии их не поддержали. За это я им был благодарен, ведь это была оценка моей работы исполняющего обязанности начальника большого отдела.
Не успел я сесть, как поступила записка от В. Л. Гусака: «Ну как спектакль?» Я кивнул.
Вопрос о моем назначении, при создавшемся раскладе сил среди членов коллегии, был снят по тактическим соображениям: большинство членов коллегии были за мое назначение, чего по каким-то причинам не хотел начальник УВД. О причинах я уже догадывался.
Всему чиновничьему миру УВД уже было известно, что начальником отдела профилактической службы Косарев решил назначить С. М. Свирида, секретаря парткома УВД. Ни для кого не было тайной, что партийные работники стали пересаживаться из идеологических кресел в кресла конкретных служб. Это и был один из таких вариантов. Он держался в секрете, но шила в мешке не утаишь. С. М. Свирид стал изучать приказы, регламентирующие деятельность службы, которой пока еще руководил я, исполняя обязанности начальника.
В июне 1990 года, за два дня до моего сорокачетырехлетия, В. А. Косарев вызвал меня для беседы. Если в апреле при разговоре присутствовал В. Ф. Филинов, то сейчас мы были один на один.
— Товарищ Пирагис, я передумал назначать вас начальником отдела. Не умаляю вашего опыта и знаний, но мне нужны люди, послушные мне.
Я парировал:
— Значит, вам не нужны профессионалы?
— Мне нужны управляемые начальники. Но как вы, товарищ Пирагис, смотрите на то, чтобы поработать заместителем товарища Свирида?
— Службе своей я предан. И согласен работать со Свиридом.
На этом разговор был окончен. Стала абсолютно понятной причина отказа в назначении меня на должность: начальнику не нужны самостоятельные руководители служб, о чем он мне и заявил.
На следующий день я, по указанию В. А. Косарева, собрал отдел. Косарев представил нового начальника. Опять не обошлось без маленького ляпа, который заметили сотрудники:
— Товарищ Свирид является высоким специалистом социальной профилактики преступлений.
Смеяться было нельзя, но лучше бы он этого не говорил, ставя в неловкое положение нового начальника. Нужны-то специалисты милицейской профилактики!
Больше с начальником УВД В. А. Косаревым мне встречаться и разговаривать не приходилось до его отставки.
Около месяца вводил в курс дела нового начальника, но больше не выдержал и запросился в отпуск. Как ни старался проще посмотреть на ситуацию с моим неудавшимся назначением, но не выдержал, стало обидно, что так обошлись со мной.
В конце сентября 1990 года взбунтовались подследственные, содержавшиеся в следственном изоляторе (СИЗО). Второй этаж изолятора оказался в их руках. Десятки разгоряченных лиц, вступивших в конфликт с законом, вырвись на улицу, могли натворить много бед. Принимались меры по локализации бунта. Переговоры результатов не давали. По тревоге был поднят личный состав милиции гарнизона. Ряд чиновников из аппарата УВД под любым соусом стремились увильнуть от участия в пресечении возможных беспорядков. От трусливых людей толку мало, и поэтому их бегство как бы не замечалось. Основной силой оставались сотрудники строевых подразделений и молодые офицеры милицейского гарнизона. Только на вторые сутки, без смены, без сна, без нормальной еды, сотрудники милиции, злые на начальство и бунтарей, с применением спецсредств, из которых основным была резиновая палка РП-73, загнали подследственных в камеры.
Мне эти двое суток приходилось отвечать за охрану изолятора с внешней стороны и пресекать возможные противоправные действия у здания тюрьмы. В мою задачу входило проведение инструктажа личного состава, установление постов, организация патрулирования. Внутри изолятора главным руководителем был А. П. Гвоздев.
Детали по установлению порядка не столь интересны. Поражала медлительность, нерешительность и боязнь взять ответственность на себя со стороны руководства УВД. Остался неприятный осадок от ощущения некомпетентности отдельных лиц, отсутствия у них профессионализма.
Год напряженной работы загнал осенью в больницу с болезнью сердца и высоким давлением. Несмотря на то что был летом в отпуске. Перед ноябрьскими праздниками выписали из больницы, и опять окунулся в работу.
По инициативе Косарева было принято решение провести на базе нашей области зональное соревнование в профессиональном мастерстве участковых инспекторов милиции Дальнего Востока — Хабаровского и Приморского краев, Магаданской, Амурской и Камчатской областей и Якутской АССР.
Небольшим штатом, а практически со старшим инспектором Г. А. Коноваловым и инспектором А. А. Судомой (С. М. Свирид был в отпуске) осуществили целый комплекс организационных мероприятий по проведению конкурса, в том числе по размещению участников, по культурной программе и, конечно, по программе самого конкурса, который включал соревнования по знанию служебных обязанностей, приказов и так далее, по огневой и физической подготовке.
По отзывам гостей с материка, конкурс был проведен на высоком уровне. Победила камчатская команда. Приятно было видеть профессиональное мастерство камчатских участников, и в душе теплым огоньком ютилась маленькая радость, что удается влиять на положение дел. Мы провели первый зональный конкурс профессионального мастерства участковых инспекторов милиции Дальнего Востока. Конкурсов других служб такого порядка на Камчатке не проводилось.
1991 год начался с инспекторской проверки деятельности УВД со стороны МВД РФ. С приходом в отдел С. М. Свирида мы с ним поделили зону ответственности: Свирид отвечал за линию по делам несовершеннолетних, а я — за участковых инспекторов и службу социальной реабилитации. Инспектирование отдела профилактической службы прошло без существенных замечаний. Значит, усилия по созданию нового отдела не прошли даром: он смог положительно воздействовать на низовые органы.
В соответствии с законом РФ «О милиции», в марте в УВД произошли штатные и структурные изменения. Впервые милиция была разделена на службы. Основными были служба криминальной милиции и служба милиции общественной безопасности. Отдел профилактической службы стал называться длинно: подотдел профилактики и организации работы участковых инспекторов и инспекции по делам несовершеннолетних. Из состава подотдела была выделена инспекция по исполнению наказаний, не связанных с лишением свободы, и передана в службу по исправительным делам и социальной реабилитации (СИД и СР). Подотдел входил в состав службы милиции общественной безопасности (СМОБ) и имел в штате 10 человек.
Штатные и структурные изменения в УВД погасили нездоровые тенденции во взаимоотношениях между начальником УВД и его заместителями. В СМИ эту ситуацию назвали почему-то «бунтом полковников». Перевелись на другое место службы Г. П. Шелудько, ушли на пенсию В. А. Алексеев и В. Ф. Филинов. Заместителями начальника УВД стали П. Ц. Бадюнов, А. С. Петренко, В. Л. Воронов и Н. А. Кучерявых. Соответственно они руководили службами криминальной милиции, общественной безопасности, по работе с личным составом, расследования преступлений.
Теперь я полностью занимался деятельностью участковых инспекторов милиции. Вместе с инспекторами подотдела Г. А. Коноваловым, А. А. Судомой и В. Д. Шевчуком пропадал в отделах внутренних дел Елизова и областного центра, особенно когда в нем были созданы третье и четвертое отделения милиции.
Частенько приходилось помогать молодым руководителям подразделений участковых инспекторов С. С. Кузнецову, А. П. Удодову, которые быстро набирались необходимого опыта работы.
Обстановка с кадрами участковых инспекторов складывалась непросто. В 1989 году МВД разрешило увеличивать штат участковых за счет финансирования их предприятиями и организациями. Мы развернули большую разъяснительную и организационную деятельность, и через несколько месяцев в области появилось дополнительно несколько десятков участковых.
Не долго пришлось жить в нормальном кадровом обеспечении. На штатную численность службы через некоторое время стали покушаться многие отделы и подразделения УВД. Отдел кадров стал «воровать» штаты участковых. Забирали, конечно, тех, кто был на федеральном финансировании. Я забил тревогу, чувствуя, что придет время, и финансирование за счет предприятий может прекратиться, тогда служба участковых инспекторов останется без кадров.
Была и другая проблема. Участковыми инспекторами становились чаще бывшие милиционеры из строевых подразделений милиции и гражданские лица. Затрачивались большие силы на их обучение, формирование из них хороших участковых. Как только появлялся толковый сотрудник, так начиналось его переманивание — то в уголовный розыск, то в следствие. Это явление стало носить массовый характер.
Об этих двух проблемах я направил несколько докладных начальнику УВД, но они остались без внимания. В моих стремлениях сохранить службу, ее профессиональное ядро меня никто в УВД не поддержал, как будто беспокоился я лично о себе.
Опять для меня наступили более или менее нормальные времена. Начальник подотдела С. М. Свирид представительствовал на совещаниях и так далее. В 1991–1992 годах никто подотдел не тревожил, работали мы без суеты и дерганья. В полной мере ощущались прелести ситуации, когда твой руководитель входит в команду первого лица. Обид и претензий к Свириду не было. Он стремился познать милицейскую работу, и я, как мог, помогал ему в этом.
Политическая и экономическая нестабильность в стране, развал старых догм и привычек не лучшим образом отражались на деятельности милицейских подразделений. На фоне обвального роста преступности, небывалого оттока из милиции подготовленных, профессиональных кадров милиция стала терять свое лицо. Старые формы и методы борьбы с преступностью не срабатывали, а новые еще не появились.
Не обошли эти тенденции и камчатскую милицию. В следствии и уголовном розыске оставались единицы опытных сотрудников. Руководители среднего звена не имели опыта работы с подчиненными и профессионально были подготовлены слабо. В низовых подразделениях милиции, да и в эшелонах власти, стал не лучшим образом срабатывать «принцип Питера», гласящий, что каждый человек стремится к пределу своей некомпетентности. Если в какой-то организации большинство чиновников достигло предела своей некомпетентности, то, согласно «принципу Питера», систему начинает лихорадить, она становится малоуправляемой. Нечто аналогичное сложилось в УВД. Лекарей здесь два — разумная ротация кадров и время, за которое некомпетентный поправит свое положение за счет приобретенного опыта. В дальнейшем так и случилось. Но потребовался не один год.
19 августа 1991 года по радио услышал о создании в Москве ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению) и изоляции М. С. Горбачева. Каким-то жутким холодом повеяло. Было ощущение, что наступает средневековье. То, что это путч, — стало ясно, но куда он мог ввергнуть страну?
Зашел к заместителю начальника УВД А. С. Петренко. Он был уже в курсе события. Сидел за столом и, обхватив голову руками, повторял, как заведенный:
— Теперь п…ц! Теперь п…ц!
Его состояние было понятным. Что делать милиции в такой ситуации? МВД РФ в первые сутки путча молчало. Большинство руководителей отделов и служб УВД приходили к единому мнению — не принимать первоначально ничью из сторон, а охранять общественный порядок, но против народа не идти ни в коем случае. Когда стала ясна позиция МВД, которое не поддержало путчистов, напряженность спала. Однако до этого момента, запершись в своем кабинете, начальник отдела охраны общественного порядка А. П. Гвоздев писал планы мероприятий в двух вариантах: в поддержку ГКЧП и против него. С изменением ситуации один из планов испарился, и многие затем стали утверждать, что плана в поддержку ГКЧП не существовало, но я его видел на столе у Гвоздева, который не успел его спрятать.
Быстро и незаметно с арены сошла «направляющая сила общества». Обком и райкомы КПСС перестали функционировать. Многие партийные организации УВД и подразделений на местах уже за полгода до путча развалились. Держался только секретарь парткома. Не сразу пришла мысль о несовместимости членства в партии и работы в милиции, но многие понимали, куда такое сращивание привело страну и куда еще может завести.
В подотдел профилактики в 1992 году пришли новые, молодые сотрудники, имевшие многолетний опыт работы участковыми инспекторами, — Н. В. Македонский и А. Н. Гайлиш. Я помнил их еще с того времени, когда они поступили на службу в Октябрьский отдел внутренних дел. В инспекции по делам несовершеннолетних стали работать Н. Н. Беляева и В. В. Лисин. На пенсию ушел Г. А. Коновалов, опытный сотрудник милиции, имевший хорошую деловую хватку. Начальник инспекции по делам несовершеннолетних Н. П. Виролайнен, работавший с начала создания отдела профилактической службы, перевелся в службу по работе с личным составом на оргштатную работу. На его место по праву была назначена Т. Н. Бабенко. За время работы на этой должности она показала себя профессионалом, ведущим жесткую кадровую политику, требовательным руководителем, которого боялись и уважали.
Во второй половине 1992 года мой начальник С. М. Свирид стал отходить от проблем службы, и уже большинство вопросов разного характера приходилось решать мне. Вначале я не мог его понять, как-никак весной он получил звание подполковника милиции и стал более уверенно чувствовать себя в милицейской среде. Потом заметил, что он стал интересоваться вопросами экономики, гражданского и трудового права.
— Сергей Михайлович, думаешь уйти работать в гражданскую организацию? — спросил я его однажды.
— Да, меня ждут уже несколько месяцев, но никак не могу решиться уйти.
Разговор был конфиденциальным, но после него стала понятна его отстраненность от служебных дел.
В августе 1992 года начальник УВД В. А. Косарев неожиданно перевел подотдел из здания УВД на Ленинградской в помещение Петропавловского ГОВД на Партизанской. Свирид, по вышеназванной причине, не сопротивлялся. Наши кабинеты потребовались для следствия, и первый начальник отдела профилактической службы УВД Н. А. Кучерявых не пожалел свой бывший отдел ради решения своих проблем.
Подотдел с переездом потерял ряд удобств, которыми отличалось здание УВД от здания ГОВД, и, конечно, один служебный кабинет. Теперь для решения служебных вопросов приходилось ездить с Партизанской на Ленинградскую.
Однако вдали от УВД подотдел имел и преимущества. Про нас часто забывали, и мы работали, исполняя свои обязанности. Кроме того, так как в ГОВД никак не решались проблемы наших служб, подотдел взял на себя не свойственную ему функцию — частично руководить участковыми инспекторами и инспекцией по делам несовершеннолетних города. Если до этого заместитель начальника ГОВД И. Ф. Шарафетдинов активно и деятельно вел свою политику в работе с участковыми и вникал в их проблемы, то новый заместитель В. М. Бондарец занимался всем, но только не участковыми и инспекцией по делам несовершеннолетних.
«Отшельничество» от аппарата УВД отстраняло подотдел от многих негативных процессов, которые вновь появились в недрах чиновничьего мира, в основном среди руководства УВД. Однако они коснулись С. М. Свирида, и поэтому о них пришлось узнать. Почему-то конфликт между заместителем начальника УВД В. Л. Вороновым и В. А. Косаревым разгорелся на следующий день после того, как 2 ноября 1992 года ушел в отпуск заместитель начальника УВД А. С. Петренко. Видимо, Петренко был сдерживающим началом. А 3 ноября Косарев предложил С. М. Свириду исполнять обязанности Воронова, которого начальник УВД отстранил. Свирид сам рассказал об этом, и между нами состоялся откровенный разговор на эту тему. Мне пришлось приводить доводы, чтобы Свирид отказался от данного шага.
— Сергей Михайлович, вся затея плохо закончится, — сказал я ему напоследок.
С. М. Свирид не послушал совета, и 4 ноября начальник УВД подписал приказ о назначении С. М. Свирида исполняющим обязанности заместителя начальника УВД, начальника службы по работе с личным составом.
Мне неизвестны мотивы поступка Косарева, хотя знаю, что Воронов был против кадровой политики начальника УВД, проводимой в последнее время.
Действия Косарева, связанные с такой расстановкой руководящего состава, стали достоянием МВД РФ и администрации области. И уже 13 ноября пришло распоряжение из министерства об освобождении от должности В. А. Косарева, а через два дня С. М. Свирид также прекратил исполнение обязанностей заместителя начальника УВД. Исполнять обязанности начальника УВД стал П. Ц. Бадюнов. Вернулся к своей работе В. Л. Воронов.
После всех этих событий С. М. Свирид не мог приступить к работе. Для него все произошедшее стало сильным ударом. Он заболел, а затем лег на обследование в больницу перед уходом на пенсию и практически к руководству подотделом не подключался.
Заканчивался 1992 год. За 3,5 года работы заместителем начальника отдела и подотдела появился новый опыт, который трудно поддается описанию. Он не в том, чтобы умно проанализировать состояние дел во вверенной службе и подготовить хороший документ, а в чем-то другом... Исчезла скованность и нерешительность, как исчезла вера в полную компетентность руководителей, в их всезнайство. Прошли те времена, когда они с легкостью возвращали мне документы на переделку, а их мнение считалось мною истиной. Такое открытие себя было странным и неведомым ранее. Появившийся опыт отвергал необходимость прибегать к частым посещениям начальства в поисках совета и главных направлений деятельности. Это не было зазнайством. По многим направлениям работы органов внутренних дел уже сложилась своя позиция, и по большинству вопросов мог разговаривать с руководителями УВД на равных. Доработался… Появилась внутренняя свобода. Удивительное ощущение: вся система построена на ее подавлении, а мне вдруг стало легче работать.
Мой круг общения в УВД был ограничен. С кем приходилось тесно, бок о бок работать в 1970–1980-е годы, уже отслужили свое. Новое поколение руководителей было иной формации, и с ним находил мало общего для неформального общения. Поэтому обсуждать проблемные вопросы служебной деятельности чаще приходилось с коллегами, которых близко знал ранее: с А. С. Петренко, А. П. Гвоздевым, И. Ю. Данкулинцем, — несмотря на то что они занимали разные ступеньки служебной лестницы в тот период.
Возникавшие в нашей службе проблемы по характеру были наиболее близки к проблемам отдела охраны общественного порядка, руководимого А. П. Гвоздевым.
Из начальников отделов УВД он был долгожителем. Начальником отдела наружной службы УВД (позже отдел наружной службы переименовали в отдел охраны общественного порядка) он стал в 1977 году и до 1992 года уберегся от кадровых катаклизмов. Каким-то образом ему удавалось уживаться с каждым из начальников УВД. Надо отдать ему должное, он, при всех своих страхах за должность, был фанатом своей службы. Аж до солдафонства.
В октябре 1992 года Гвоздев был темнее тучи. Когда спросил его, что с ним происходит, он ответил, что «подзалетел».
— Если так приперло, то уходи подобру-поздорову на пенсию, ведь тебе уже 50 лет, — сказал я ему, не зная, что же все-таки случилось с полковником Гвоздевым.
Тайное стало явным в конце ноября — начале декабря и связано было с огнестрельным оружием.
В недрах службы по исправительным делам и социальной реабилитации УВД существовало мало кому известное коммерческое предприятие ТОО «Эгелла». С июля 1992 года это товарищество стало закупать в городе Ижевске охотничьи ружья и доставлять в Петропавловск-Камчатский, заключив договор на хранение и продажу с охотничьим магазином «Военный охотник». Аппетит у товарищества был громадный, и уже в сентябре они получили от Гвоздева разрешение на приобретение нескольких тысяч единиц различного оружия. Куда они делись, неизвестно, но на Камчатку был доставлен 601 ствол охотничье-промысловых карабинов (СКС). Они хранились в здании УВД в подвальном помещении, и 35 карабинов неизвестным способом исчезли. Потом их находили в разных структурах у разных лиц. Информация об этом не расползалась. Громкое дело тихо заглохло в недрах правоохранительных органов, а все произошедшее стоило А. П. Гвоздеву должности.
Разрешительная система, по структуре УВД 1991 года, должна была находиться в составе подотдела профилактики, но, по соображениям конфиденциальности решения вопросов с оружием, осталась в подотделе охраны общественного порядка, и всеми ее вопросами занимался только Гвоздев, а из руководства УВД — В. А. Косарев. Однако в связи с произошедшими событиями обстоятельства изменились. Меня вызвал к себе П. Ц. Бадюнов и сказал, чтобы я принял из подотдела охраны общественного порядка УВД разрешительную систему и навел там порядок. Пришлось сразу с головой окунуться в решение новой для подотдела задачи.
Изучив нормативную базу по разрешительной системе и положение дел, понял, что она несколько лет была неприкасаемой. Косарев и Гвоздев единолично решали, кому давать, а кому не давать разрешение на нарезное оружие, и этим утверждались в своей значимости. Необходимо было провести ревизию разрешительной системы, чтобы знать, с чем бороться и как исправлять допущенные нарушения. Пришлось создавать независимую комиссию без представителей разрешительной системы.
Результаты проверки легли в основу коллегии УВД по разрешительной системе. К материалам комиссии подотдела профилактики затем обращались инспекция по личному составу УВД, руководство Петропавловского ГОВД. Ряд сотрудников разрешительной системы были уволены, отстранены от должности, а некоторые руководители, замешанные в махинациях с оружием, были наказаны.
Требовалось также быстро принимать и организационные меры. В наследство от А. П. Гвоздева остался неисполненный приказ МВД РФ о порядке применения закона РФ «О частной детективной и охранной деятельности». Пришлось срочно исполнять приказ о создании лицензионно-разрешительной службы в УВД. Не без удивления обнаружил, что Гвоздев несколько месяцев не мог решить необходимые в связи с этим вопросы. А может, и не хотел. В течение нескольких дней было решено создать в структуре подотдела отделение лицензионно-разрешительной работы, а через два месяца был укомплектован штат из четырех человек. Руководить отделением стал Г. Б. Чайковский. Работы на отделение навалилось много. Лицензирование частной охранной и детективной деятельности было новой, незнакомой линией работы, но интересной и всепоглощающей. Первопроходцами в ней стали Г. Б. Чайковский, А. В. Басков, А. Н. Малиновский и В. А. Покрищук.
Возвращение подотдела в здание УВД, на Ленинградскую, свершилось неожиданно и быстро. Как-то позвонил мне П. Ц. Бадюнов:
— Спустись ко мне!
Он считал, что подотдел находится в здании УВД, на пятом этаже.
Пришлось сказать, что «спуститься» не могу, так как нахожусь с подотделом на улице Партизанской и приеду в УВД минут через пятнадцать.
— Как тебя туда занесло? — спросил он.
Коротко пояснил ситуацию.
Уже в кабинете начальника УВД Бадюнов приказал, чтобы через два часа подотдел вернулся в здание УВД на старое место.
А. П. Пирагис. "От нагана до компьютера.
История камчатской полиции и милиции (XVIII–XX)"
(Петропавловск-Камчатский, 2005)